Он родился в системе, где человек был функцией. Его воспитали, чтобы он стал идеей. Он стал правителем — и попытался остаться живым. И за это — заплатил. Не скандалом. Не распадом. А ежедневным отказом от себя. «Александр I» не ищет зрительской симпатии. Он требует — понимания. Потому что только через понимание можно увидеть: чем умнее власть, тем страшнее её одиночество.

Он видел будущее. И это была его беда. Потому что видеть — значит понимать, к чему всё ведёт. А понимание — это не про действие. Это про немоту. Александр I не был нерешительным. Он был слишком честным в своей внутренней невозможности изменить то, чему сам был частью. И поэтому остался — не как пример. А как напоминание. О тех, кто знал, но не смог.